инв.N4м.-хран./27.04.01
Я хотел начать письмо как обычно: "Здравствуй, Яков
Петрович!", но мне вдруг показалось, что у тебя слишком специфическое
имя, поэтому впредь я решил обращаться к тебе подчеркнуто-конфиденциально:
"Дорогой Я.!"
Вся энергетика кафкианского "Процесса" построена на
утаивании причины. На протяжении всего повествования (если ты помнишь)
автор ни словом не обмолвился о том, какой же, собственно, поступок вменяется
в вину Йозефу К.
Кстати, ты, наверное, обратил внимание на то, что мое
письмо также не содержит информации ни о конкретных людях, ни о событиях
их жизни.
И пусть меня обвинят в празднословии... Не страшно!
Ведь житейская бессодержательность данного письма - это только лишь внешний
слой, кожура, поверхность, под которой таится зерно здравого смысла.
Сообщая тебе сведения, касающиеся жизни наших общих
знакомых, я неминуемо превратился бы в "информационный источник", а вот
этого-то мне как раз и не хочется. Я предпочитаю не смешивать искусство
с издержками человеческого общежития.
Когда витийствуют пушечные ядра, музы молчат.
И, напротив, молчание "бытовых радиоточек" служит залогом
высоких трансляций.
Привет.
