В начало

В тон Чаадаеву

     ...И то, что мы принимаем за храбрость было ни чем иным, как плохо завуалированным страхом перед неизбежностью бытия и необходимостью придерживаться строгих правил.
      ...И полагая своей жизненной задачей служение эстетике, на самом-то деле мы всего лишь определяли границы эстетического, чтобы никогда не переступать их.

Reprоduction/Abbildung

     Мне захотелось ВЗЯТЬ ОБРАТНО ту негласную "клятву верности", которая скрепляла мои взаимоотношения с Родной речью. Похоже, что говорить-то абсолютно не о чем и, самое-то главное, не с кем.
     Стихи давно уже пишутся без слов. Их ткань состоит из тонкого сцепления интимнейших обстоятельств чистописания.
     Что же касается конкретных вещей, то поэзия словно бы встряхивает их на пружинках слов, обращая внимание читателя не на саму материю, а на следы ее вибраций, на изменения величины и четкости букв, смену цвета чернил, на выцветание (выгорание на солнце) некоторых участков текста, вплоть до полного их исчезновения.

Крен неискренности
(что-то вроде механики мыслящего сердца)

     Может быть, человек и мыслит-то только для того, чтобы преодолеть дискомфорт умозрительности, чтобы мотивы, побудившие мысль к движению, рассасывались сами по себе, как опухоли?

Белое на белом

     Нелинованная белизна бумажного листа... Допустить себя к вольной письменности – все равно что попустительствовать прихоти, капризу. Представьте себе гостя, валяющегося на крахмальных простынях в отсутствие хозяев.

(карточка №20а, фрагмент)

Карточка № 24, озаглавленная
После искусства
ничего интересного
СПЛОШНОЕ Я

     ...И короткометражность, отпластовавшись от своего кинематографического смысла, может быть понята как качество жизни, качество повествования.

(2 сент 2002, починяя сорванную цепь велосипеда)

СТОЙ, ЗАПИСАТЬ!

     Я сильно пьянствовал, утешая себя рассуждением, мол, жизнь изменится кардинально, стоит лишь прекратить пить.
     Что же теперь? Проходит месяц за месяцем, а жизнь, в принципе, все та же. и проблемные ситуации те же, нет только специфического надрыва, остро пахнущего виноградной лозой.
     Сама собою напрашивается аналогия со старым почтовым велосипедом, купленным мною на барахолке в городе Лилль. Почтальон, по-видимому, ездил только на второй скорости. Поэтому, в какое бы положение ни приводится барашек передачи скоростей, цепь срывается с шестеренки. И лишь на второй скорости механизм, словно бы припомнив что-то, срабатывает без сбоев.

 (карточка R4)

В продолжение
В оглавление