В оглавление
40го номера журнала "Стетоскоп"
В предисловии к своей новой книге "Символогон" наш скандально известный соотечественник д-р Унжин отмечает, что "несознательность народных масс" якобы "подобна вечной тьме" (стр.7). Idem, вопреки всякой логике построения текста, автор скатывается в затяжную полемику с составителями "Малочастотного словаря русского языка" Е.М. Думовой и Н.А.Онуфриевич. Он обсуждает и осуждает недостаток как богословской, так и общей эрудиции у современных филологов и лингвоартистов. "Внешняя тьма, слегка интонированная отблесками вечного огня - вот, пожалуй, единственный эпитет, относящийся к словарным спискам, составленным нашими учеными-малочастотниками!" - восклицает д-р Унжин. |
|
И тут, словно бы подтверждая свои слова, он цитирует первый попавшийся под руку материал, что само по себе выглядит скорее симптомом, нежели доказательством. Это начальные строки башкирского народного эпоса: "Как жили во времена древнее древнего? Тьма, глубокая тьма повсюду. Не видно ни звездочки, ни огонька, лишь только ночь вокруг без конца и без начала, без верха и низа, без четырех сторон света."("Урал-батыр" в прозаическом переложении Айдара Хусаинова (dk@ufanet.ru)). "Несознательность народных масс я бы сравнил с первобытной тьмой, в которой, гремя костями, разгуливают скелеты ЧЕГО БЫ ТО НИ БЫЛО" - добавляет д-р Унжин (стр.26). |
|
На последующих пяти страницах д-р Унжин рассуждает о типах подмены понятий в лозунгах революционного времени. В пестром и довольно-таки случайном списке подмен лишь два пункта показались нам заслуживающими внимания. 1.Подмена воли рефлексией: "Вся власть Советам!" "Совещающееся, сомневающееся многоголосье по определению не способно властвовать. Соответственно, Советы - это собирательный образ, нацеленный на формирование массового безразличия к смыслу и содержанию директивной информации" 2.Подмена информации энергией: "Знание - сила". "Ученье - сила, неученье - слабость, сказал бы ученый-малочастотник, и был бы прав! - саркастически замечает д-р Унжин. - Знание же подобно лучу света, который выхватывает из предлежащей ему тьмы народной несознательности тот или иной самодвижный остов, скелет некоторого смысла. Будучи освещенным, скелет мгновенно обрастает плотью и кровью. Разум же наш, подобный светочувствительной пластине, регистрирует в этот момент появление СИМВОЛА" (стр. 82). Сказав сии слова, д-р Унжин сбивается на бессвязный лепет. Он отчаянно жонглирует понятиями, пытаясь осуществить возгонку и ректификацию неуловимой символической субстанции, и даже само заглавие книги: "Символогон" являет собой пример "неразумного действия разума в его попытке начерно отождествиться с освещаемым объектом - светом". На странице 90 мы явственно слышим бездоказательный шелест русских софиологических вольностей. Пространный экскурс в поэзию Блока и прозу Белого в конце концов настолько утомляет автора, что он просто-напросто теряет дар речи. "Думается все же, что проницательный и отзывчивый читатель, - пишет он в подстрочном примечании на странице 116, - поймет и простит меня, когда я скажу, что в моменте определения символа мое сознание было словно бы заклинено, заблокировано. Да, да, именно так: на месте дефиниции я вижу какой-то сплошной БЕЛЫЙ БЛОК". |
|
Признаюсь, что дальше читать этот бред я не смог. С трудом поборов желание бросить книгу д-ра Унжина в стопку несвежих газет, предназначенных для растопки камина, я обратился к последней странице опуса. Здесь, в размеренном и чинном послесловии профессора психиатрии некоего М. Копфа, образное недомыслие д-ра Унжина агонизировало на скрипящей академической скамье, но тем ужаснее выглядели и сама скамья, и наш бедный кататоник. Привожу эту страницу (за номером 197) целиком. "...стей народного карнавала. Думается, что лингвисты оценят иронию автора, заменившего коллективное бессознательное Юнга на "несознательность народных масс", а студенты-философы вздохнут с облегчением, прочитав тот пассаж, где архетипу присваивается звание динозавра. В псевдоинтеллектуальном сквозняке д-ра Унжина, в его квази-дефинитивной мистерии каждый звук отражает себя самое, и смысл сказанного обуславливается не логикой мышления, а побочными ассоциациями, зачастую фонетического характера. Так, поддавшись обаянию дантовской строки "tra feltro e feltro" ("...меж войлоком и войлоком..."), д-р Унжин пишет: "И действительно, массовая сознательность должна бы представлять из себя светофильтр, состоящий из света же, и предназначенный для того, чтобы регулировать интенсивность луча, направленного во тьму бессознательности". В заключение мне хотелось бы подчеркнуть, что психоделический код, каковым, по сути, и является прочитанный нами текст, действует избирательно, в отличие, скажем, от политического лозунга, философского или литературного произведения, еtc. В оглавление 40го
номера журнала "Стетоскоп" |
Е-1.
Сокровищница социальных ролей №1
Е-2.
Эскиз логотипа "форма одежды"
Е-3.
Сокровищница социальных ролей N№2 
