В начало

Оставшиеся тексты Тёма набрал у Антона на компьютере (на эту нехитрую процедуру ушло почти три месяца), напечатал у Антона на принтере и отнёс в редакцию поэтического альманаха "Кислород". Редакция журнала арендовала три комнаты на третьем этаже трансформаторного завода, напротив норвежского консульства, занимавшего, вследствие таинственных дипломатических трений, казённое помещение бывшего заводского отдела кадров.
Тёма был в редакции любезно принят молодым человеком в свитере и в очках со стёклами такой толщины, что за ними не было видно ничего, кроме переливчатой пустоты. Молодой человек угостил Тёму чаем, засунул папку со стихами в стол, подарил экземпляр журнала и пообещал позвонить через неделю. Финансировала журнал фирма по продаже хозяйственных товаров, так что из сорока напечатанных на разносортной бумаге страниц двадцать были посвящёны проблемам современной просодии, другие двадцать - стиральным порошкам, мочалкам и туалетной бумаге.
Два месяца Тёма довольствовался статусом гения. За это время он записался в библиотеку, прочитал за четыре дня четыре тома поэтической антологии и, как следствие, сочинил ещё один стих:

Томас Стернз Элиот
Был редчайший идиот.
А Уильям Батлер Йитс
Никогда не ел яиц.

К началу августа он не выдержал и снова наведался на третий этаж трансформаторного завода. Норвежское консульство к этому времени переехало и на его месте помещался теперь белорусский культурный центр. Толстый молодой человек исчез, зато появилась секретарша - неприветливая женщина в пиджаке. 
- Вам надо было вчера придти, - сказала она, - Вчера мы набирали рекламный материал. Сегодня мы его уже отправили.
- Куда? - наивно спросил Тёма.
- Как куда? В печать, само собой.
- А что с моими стихами?
- Стихи готовы.
Она подвинула Тёме листочек с четверостишием. Он прочитал:

Хозяйка, порошок такой
Нежней твоих цветущих губок.
Его свободною рукой
Ввергай в громокипящий кубок.

- Стиральная машина имеется в виду. Это постмодернистская пародия, - быстро, как телевизионный диктор сказала секретарша, - первая половина уже готова. Если вам не нравится, вы так и скажите, без церемоний, переделать всё равно уже ничего нельзя. Надо было вчера приходить.
- Мне нравится, - сказал Тёма, - но это не мои.
- А какие ваши? Паста для ванн?
- Нет.
Он объяснил. Она подумала, приняла какую-то таблетку, запила водой, устало помассировала брови.
- Я думала, вы порошочник. Идите в кабинет, поговорите с Элемом Никомойским. Он сегодня вместо Дурова. Он наверняка в курсе.
Тёма не без трепета прошёл в кабинет.
В кабинете, за огромным письменным столом сидел пигмей в женской вязаной кофте. В кресле у окна обнаружился и толстый молодой человек в очках. Перед ним на табуретке стояла шахматная доска с четырьмя фигурами. Очки его лежали посередине доски наподобие фотонной ракеты, опустившейся на аккуратно возделанное поле средневековой битвы. Глаза его были закрыты. Он спал.
Пигмей встал из-за стола и протянул руку.
- Никомойский, - сказал он приветливо.
- Кузин, - сказал Тёма.

В продолжение