Михкель Кунингас
21.
Город, где родился и вырос Мессия, весьма велик, и описан многими. Но
дорога, которой бежал из клиники Вайстрюк, доселе неизвестна была перу.
Ибо не было пути ему обычного, и шел он по шагом торопливым по Мойке-реке,
как и полагается Мессии. Лёд всегда в городе этом на малых речках непрочен,
но юноша исхудал, питаясь в сумасшедшем доме одной лишь перловой кашей,
и не боялся. И вышел на сушу он у моста со львами крылатыми, и никто не
обращал на него внимания. И пошел он к своим теперь уже ученикам беспредельным.
22.
И сказал ему Мессия словами такими:
23.
Почему пишешь себя Вайстрюк? Разве
принадлежишь ты такому роду? Байстрюк ты и есть, мамзер, ублюдок и
выблядок. Да, это так. Но зачем верить тому, что придумано другими? Будешь
отныне, как и я, сыном Давида. Посмотри, что творится в городе этом! Грехами
своими подобен он Сдому, Гаморе и Ниневии. Разве можно верить тому, что
происходит здесь? Вот пропал ты, и никто не ищет тебя. Вот споткнулся
ты, и никто не протянет руку тебе. Оступился, и нет поддержки. Ты, безродный
сын Давида, сам знаешь, что делать. Вот и давай.
24.
Была девица одна, Света Воробьева, приятная лицом и прочим. И неизвестно,
распутничала ли она, ибо девиц таких в городе великое множество, и ошибиться
легко, перепутав одну с тысячами других Свет, также заметных лицом и прочим,
что и случалось нередко. Любила девица та, благовониями умастившись, пить
кофе в одном месте, на углу двух больших шумных улиц. Сидела она часами
на широком подоконнике, и нравилось ей всё: и горький кофе, и сладкая
булочка, и бордовые стены с пупырышками, и влажные мраморные столешницы.
И не слышен был ей шум двух больших улиц, и приятны неразборчивые голоса
многих, собравшихся здесь. И вышла однажды вечером она из кафе этого покурить,
вот и увидела Мессию, стоящего в кругу учеников своих, и услышала слова
такие:
25.
Есть ли у тебя лишняя сигарета, о дева, лицом и прочим симпатичная? Поделись
со мной и поведай, что в сердце твоем и каковы помыслы души твоей?
26.
Смутилась тогда девица и не знала, как отвечать, но протянула пачку сигарет
"Опал". И смеялись ученики, и говорили:
27.
Ну что может быть на сердце герлы этой? Мы знаем её, а некоторые из нас
и познали её. Имя ей - Светка Воробьева, и каждый день здесь бывает она,
и давно глаз на тебя положила.
28.
И девица смутилась еще больше, а Мессия сказал:
29.
Не слушай бездумные речи душевнобольных этих. Сами, сами они не ведают,
где пути разума с тропой совести пересекаются. Сами, сами они каждый день
здесь бывают, но разве всегда обращены их взоры в сторону добромыслия?
30.
И еще сказал он:
31.
Со мной пойдем.
32.
А лето уже начавшееся, двадцать первое с рождения Мессии. И светло по
ночам было, и пух дерева тополь устилал землю, и суда большие шли по реке,
а мосты открывались перед ними - и было все то как знамение.
33.
И пошли они вдвоем по Владимирскому проспекту, свернули во двор, проходной
до улицы Рубинштейна, во дворе том пили портвейн из стаканчиков бумажных,
и свободен стал язык девицы и поведала о себе, что учиться в текстильном
техникуме, но не эти знания прельщают ее. И пересекли улицу Рубинштейна,
войдя еще в один двор проходной в стиле ампир, и там допили портвейн на
скамье, но уже из горлышка. А потом вышли на набережную Фонтанки, спустились
по каменным ступеням к реке и омыли лицо и руки водой маслянистой. Далее
путь их лежал на другой берег, и они брели медленно по набережной. Но
не понравился их вид просветленный милиционеру скучному, и бил сей страж
по лицу Мессию, и отвел с помощью дружинников в отделение, что на Гороховой
улице, она же Дзержинского. И держали их там два часа, и требовали документы,
но никаких документов не было у них. На исходе второго часа втолкнули
за перегородку алкаша конченного, с лицом сиреневым и счастливым. И говорил
ему Мессия такие слова мудрости, что очистилось сердце пьяное, и сломал
алкаш деревянную перегородку с криком великим, и выпустил на свободу юношу
с девушкой. А сам еще четверть часа сражался, пока не испинали его три
мента, совсем забывшие про Мессию, до полусмерти.
