В начало 

1965. «Я иду спать» «Кинкс»
     Я уже не гуляю далеко от дома в поисках воображаемого жилья, и меня не обдаёт холодным потом от нескольких нот подросткового хита, вырвавшихся за окно, когда иду по улице. Но что-то всё-таки тюкает в грудной клетке, когда раздаются этот голос и удары по двум клавишам.
     I go to sleep, sleep, and imagine that you’re there with me.
     Подростковая трепетность оцифрована и хранится в компьютере отдельным звуковым файлом.

1966. «Элеонора Ригби» «Битлз»
     Героиня в последнем куплете умирает. А их всего три.
     Под струнный оркестр битлы входят в эпоху сурьёза. Подростковой любви и бэбичкам предложено потесниться.
     Церковная мышка, подметающая рис на паперти после чужой свадьбы. Ждущая принца-Христа, юношу с рекламы?
     Священник, штопающий носки.
     В кого стреляет «Револьвер»? Что должно делать вечной девственнице с морщинистым лицом? Положить под язык марку ЛСД и зачать от волосатого хиппана?
     Струнники режут время смычками на мелкие равные кусочки.
     Храм.
     Отец Маккензи.
     Смерть. Горсть грязной земли, брошенная на гроб.

     Будняя литургия андропо-черненковских времён.
     Речитатив священника, нестройное пение инвалидов и тайных монахинь.
     Вечная мороженая рыба в пост. Старцы, живущие по дачам духовных чад.
     Совет креститься языком, дабы не видели доносители.
     Но кто все эти одинокие люди? Откуда они пришли? И более ли они несчастны, чем остальные?
     Когда Анн-Мари узнала, что я живу в одном доме с её персональной гадалкой, она явилась ко мне.
     Монолог был о том, что ей уже не родить ребёнка, а жаль, ведь есть, что ему передать.
     О том, что молодость прошла в защите прав женщин на аборт и поездках в революционную Гавану.
     Что ей не хватает, не хватает... религии, bref, tu vois ce que je voudrais dire.

     Чуть позже их комфортабельному посткоммунному быту был положен конец. «Он нас больше не любит», – сказал Гийом о владельце мастерских, переделанных под квартиры с отдельными входом и сортиром.
     («J’aime pas quand quelqu’un partage mon intimite», – заметила как-то Анн-Мари насчёт удобств).
     Народ разъехался. Они – отбыли в Монтрей.
     Гийом шумно выражал радость от слияния с эмигрантским, пропахшим жареной говядиной и луком народом.
     Анн-Мари кривила губы.
     Гадалка гадала, почему они не звонят. Потом переехала и она.
     Наконец перестали отвечать на мои телефонные звонки.
     Лишь когда умерла мать Анн-Мари, меня уведомили о времени и месте церемонии.
     All the lonely people
     Where do they all come from?
     All the lonely people
     Where do they all belong?

1967. Марк Ротко. Картины для Часовни Хьюстонского института религии и человеческого развития
     Живопись покончила с собой 25 февраля 1970 года в нью-йоркской мастерской, вскрыв вены и нажравшись барбитуратов. Наиболее чувствительные критики будут сравнивать кровь на полу с любимым тёмно-красным её поздних работ.
     С 1964-го по 67-й она готовила себе поминальное место. Написала четырнадцать холстов. Выражала неудовлетворение: «Я всё время ищу чего-то большего». Нашла ли то, что искала, в вольной смерти?
     Известно, что в последние годы жизни она страдала от аневризма астмы. Крепко бухала и хавала официально прописанную наркоту. Ушла от жены, но продолжала встречаться с детьми (жена умрёт в 71-м).
     И всё вроде объяснимо вышеуказанным, если бы не рецепт, который она выписала себе ещё в 1958-м, напечатанный под видом каталожных заметок. Пришло время перевести их на мову уроженца Двинска (или родительским языком был всё-таки идиш?):

«Рецепт произведения искусства – его составные – способ приготовления – формула.
     1. Должна быть ясно выраженная озабоченность смертью – намёки на смертность… Трагическое искусство, романтическое искусство и т. д. имеет дело со смертью.
     2. Чувственность. Основание нашего конкретного бытия в мире. Связь нашей похоти с существующими вещами.
     3. Напряжение. Как конфликт, так и обуздываемое желание.
     4. Ирония. Это современная составляющая – самостирание и вопрошание, с помощью которого человек на мгновение может выйти на что-то большее.
     5. Остроумие и игра… для человеческого элемента.
     6. Эфемерность и удача… для человеческого элемента.
     7. Надежда. 10 процентов для того, чтобы сделать понятие трагического более ощутимым.

     Я очень заботливо отмеряю эти составные, когда пишу картину».

     Мне повезло увидеть её огромную выставку в 99-ом в Парижском городском музее современного искусства. Огромные залы, высоченные стены – то, что нужно для таких работ. Единственное подходящее место в городе. Не Бобур и не Большой дворец.

В продолжение
В оглавление