В начало

МЕТРО
     Звуковые пласты жилищ
     – улицы, дума, квартиры, тйла.
     Холодильник и ветер в трубах слышны только, когда закрываешь окно.
     Беруши на первых порах пугают тем, что в ушах раздаётся клацание зубов и стук сердца.
     Гул метро в тишайшей квартире Дублей Вэ на первом этаже.
     Примолкшие гости.
     Когда в окно доносится раздражающий шум, прибегаешь к терапии взгляда.
     Поезд можно только вообразить.
     Метро как сосед снизу. Невидимый, не встречающийся на лестничной клетке, но влияющий на вашу жизнь.
     Городская хтоника.
     Метропавильоны.
     Старый выход на площади Монжа, к аренам Лютеции.
     Арт-деко, киношно так, что думаешь: ты должен был видеть это в фильме.
     Но не вспомнить, в каком.
     Прогулки по городу – выбор натуры, примеривание себя к декору. Места, заставляющие верить в другую жизнь. Связь, возникающая без каких-либо очевидных оснований. Точки перехода в мир иной, но менее твой.
     Дочерпывание до дна, отложенная биография.

– В восемьдесят четвёртом я ездила в Москву.
– Как жалко, что мы тогда не познакомились!
– Ничего не получилось бы.
– ?
– Я была другой.

     Какой? Мудрования дао. Избежать предписанного. Сконструировать и обустроить внутренний дом. Разделить жизнь на дневную и ночную. И вдруг – удостоится урожая осенних яблок, ходить на почту судьбы за затерявшимися посылками.
     Ещё один, новый, у Французской Комедии. Теремок. С двумя секретиками при входе: разноцветные шарики за стеклом.
     Глазеть на павильон метро, который ты должен был любить ребёнком. Но его построили к твоему тридцатидевятилетию.
     Или – выходить без причины на станции, придумывая объяснение на ходу: витражи салонов, заоградная зелень, «Джазовый угол». Тогда как ты просто приехал на свидание с опозданием в вечность. Но без пяти.
     Однажды всё припомнится.
     Из речи исчезнут «как будто», «словно» и даже «точно». Слова в предложениях стянутся, более не разделяемые вводными и запятыми. Ты наконец опишешь всё как было. На самом деле.