Несоответствие третье
АЕ. Невозможно, чтобы действительно прекрасное не казалось прекрасным, по крайней мере если присутствует то, что заставляет его таким казаться.
Гиппий. Невозможно.
АЕ. Признаем ли мы, Гиппий, что все действительно прекрасные установления и занятия и считаются прекрасными и всегда всем таковыми кажутся? Или же совсем наоборот, их чаще не признают прекрасными, что и вызывает сильные раздоры и борьбу как в частной жизни между отдельными людьми, так и между государствами в жизни общественной?
Гиппий. Cкорее именно так, Александр, чаще их не признают прекрасными.
АЕ. Но этого не было бы, если бы им присуще было казаться прекрасными. А это было бы лишь в том случае, если бы подходящее не только было прекрасным, но и заставляло предметы казаться такими. Таким образом, подходящее, если только оно есть то, что заставляет быть прекрасным, будет, пожалуй, тем прекрасным, которое мы ищем, но не тем, что заставляет казаться прекрасным. Если же, с другой стороны, подходящее есть то, что заставляет казаться прекрасным, оно, пожалуй, не будет тем прекрасным, которое мы ищем. Ведь оно заставляет быть прекрасным, а одному и тому же, пожалуй, не дано заставлять одновременно и казаться и быть прекрасным или чем бы то ни было иным. Итак, давай выбирать, представляется ли нам подходящее тем, что заставляет казаться прекрасным, или тем, что заставляет им быть.
Гиппий. По-моему, тем, что заставляет казаться, Александр.
АЕ. Эге, Гиппий! Значит, познание того, что такое прекрасное, ускользнуло от нас, раз подходящее оказалось чем-то другим, а не прекрасным.
Гиппий. Да, Александр, и, по-моему, ускользнуло как-то нелепо.
АЕ. Во всяком случае, друг мой, давай его больше не отпускать. У меня еще теплится надежда, что мы выясним, что же такое прекрасное.
Гиппий. Конечно, Александр; да и нетрудно уяснить это. Я по крайней мере хорошо знаю, что если бы я недолго поразмыслил наедине с самим собой, то сказал бы тебе это точнее точного.
Когда перед человеком встанет вопрос, вопрошая: "Что такое прекрасное?" - человек ответит так, как привычно усвоил от законодателя, поправ себя. Если же ему придется часто делать это, то со временем человек этот падет так низко, что будет придерживаться мнения, будто прекрасное ничуть не более прекрасно, чем безобразно.
Красота - весьма умозрительная вещь. С той же самой внешностью странные вещи происходят. Даже по внешним критериям сейчас я сама себя ощущаю красивой. А десять лет назад уверена была, что страшненькая. Самое забавное, что мои одноклассники, с которыми я десять лет не встречалась, увидев меня, все, как один, заявили, что я не изменилась. Внешне. Как же так? Ведь я теперь красивая, а тогда была некрасивая. Старые знакомые, с которыми я по многу лет не встречалась, узнают меня на улицах и тоже утверждают, что не изменилась. По мнению тех, кто общается со мной сейчас, я красива. Внешне, видимо, я действительно не изменилась. Что же тогда красота?
А видит ли кто-то на самом деле внешность? Все мы ходим, испаряя, излучая, рисуя изнутри на поверхности тела своей душой, характером, привычками. Впрочем, возможно, есть люди, не скрытые таким плотным туманом личности, так что можно просто оценивать, как они выглядят. Часто личность прячут под внешность девушки - знают, что привлечёт красивенькое существо, не склонное к подавлению и слишком энергичным жестам. Но если нет такой работы с собой, внешность не видно. Красивы "свои", часто красивы до безумия. Красивы возможные друзья и мужья. Красивы просто сложенные головоломки. Красив переместительный закон сложения (от перемены мест слагаемых сумма не меняется). Красиво очевидное. Но как очевидное может быть красивым? В красоте должна быть какая-то тайна... И при чём тут внешность?
Работы
автора,
Санкт-
Петербург,
2002-2004
годы