* * *
Заключенные ходят кругами,
Заключенные поводят рогами,
Огорожены бетонным забором
По соседству с невысоким собором.
Заколочены отдельные окна.
Над домами разливается охра,
На асфальте – по тюремному ровном –
Только перышко случайной вороны.
Только пар и синяки под глазами,
Только холод под пальто заползает,
Заползает под бушлат холодрыга,
Заключенные шагают по кругу.
Шаркают худые подошвы.
Можно жить скучнее, но дольше,
Можно жить короче, но ярче,
Можно жить, играючи в ящик.
Над домами – облака, будто лодьи.
Заключенные глядят исподлобья.
Светят лица, как сырые оладьи.
Мы – изнанка любой власти.
В нас шевелятся сухие кости.
Мы бредем спокойно и легко. |
Это произошло
Это произошло около восьми.
В девять появились сообщения в СМИ,
Днем поздней все о том лишь и говорили,
Как мало кому известный алкаш
Произвел несколько выстрелов из мелкашки
По новому властителю третьего Рима.
Новость, стоящая радиочастот,
Не рояль, выкатывающийся из кустов,
Но скрывающийся во чреве его монстр:
Между тем, как властитель, оставшись цел,
Хоть и с печатью недоумения на лице,
Озаряет своим присутствием телемост,
Стрелявший скрылся невесть куда,
Власти отшучиваются, пресса кудахчет,
Но факт, как всегда, остается фактом:
Попробуй теперь спокойно уснуть,
Зная, что, подходя к окну,
Утыкаешься лбом прямиком в фатум.
|
Интересно не столько событие, сколько
Интерпретации, мошкара толков,
Спецразговоры на языке Морзе,
Сводящиеся, в принципе, к одному:
Вместилище правды, любви и мудрости
Может обернуться разбрызганным по асфальту мозгом.
Не хотелось бы выводить отсюда мораль:
Мысль изреченная есть, как известно, мура.
Все же, замечу последнее:
Для всякой конструкции, будь то социум или сброд,
Вовсе не золото, тем паче – не серебро,
Но кровь – самый лучший клей. |
